НАСТОЯЩИЙ ПОЛКОВНИК

Мы встретились, как взгляд с мишенью,

И разошлись, как корабли.

Е. Горбовская

Это случилось в первое лето моего приезда в Канаду. Я получила первые в своей жизни водительские права, села за руль первой сверкающей "тойоты" и... получила первый штраф за неостановку на знаке "Стоп".

– В суд! Надо идти в суд, – заверила меня подруга Соня. – Они скостят. Поноешь, что ты недавняя иммигрантка, что пока учишься и не работаешь. Может, только половину заплатишь.

В огромном здании суда я растерянно смотрела на длинную череду табличек и указателей. Мой разговорный английский потерялся в дебрях незнакомых казённых слов. Беспомощно озираясь, я вдруг уткнулась взглядом в статного блондина. Мужчина, одетый в деловой костюм, приблизился, и вежливое "Can I help you?" прозвучало уверенно, даже напористо. Анжело, почти "ангел", оказался полицейским. Он только что вышел с судебного заседания и с интересом разглядывал мои руки, нервно сжимающие уведомление о штрафе. Услыхав его имя, я грустно улыбнулась, подумав, что наверное,  ангелы следят, как судят грешников, и рассказала о своём "невинном грехе" – нарушении правил дорожного движения.

Перебросившись несколькими вежливыми фразами, мы оказались в маленькой кафешке напротив суда. Болтали о пустяках. В разговоре прозвучало, что Анжело служил в полиции констеблем второго класса. По русским меркам это тянуло на подполковника. Моё любопытство продолжало лакомиться добычей: новый знакомый работал в отделе по борьбе с проституцией и наркоманией. Во мне встрепенулась давняя мечта: написать детектив.

Глядя, как синий взгляд "агента 007" нежно полирует моё голое колено, я поправила свои рыжие кудри и вкрадчиво спросила о криминальной обстановке. Отвечал Анжело неохотно, и темы наших разговоров быстро развеялись с ароматом выпитого кофе. На прощание "ангел" дал мне визитку, предложив научить меня тонкостям поведения в суде.

Летний зной ядовито нагружал воздух уличным смрадом. В нём горчил запах горячего асфальта и выхлопные газы тысячи машин, нервно ползущих в "час пик" по улице Янг – самой длинной улице мира. Я влилась в этот поток на своей урчащей "тойоте" и провалилась в печальные мысли.

В первые месяцы жизни в другой стране мы часто сравниваем "там" и "тут".

"Да разве там, в России, из-за штрафа я бы пошла в суд? Уладила бы в момент, по-русски!" – отчаянно вырвалось у меня вместе с родной бранью.

Строгое лицо Анжело то и дело появлялось в моих мыслях, рождая внутренние вибрации, и я чувствовала, что где-то уже встречала похожий взгляд, голос и таинственное обаяние. В этом мужчине жило властное очарование средневекового рыцаря: крупного, грубоватого, закованного, словно в жесткие доспехи, в суровые рамки правосудия.

И вдруг в мои воспоминания ворвался эпизод из юности, когда на одной из лекций у меня вспыхнул "бесконтактный роман".

В тот день, запыхавшись от стремительного бега по пыльному институтскому коридору, я взлетела на последний ряд аудитории и увидела нового на нашем курсе парня. Остроносым лицом незнакомец напоминал викинга из древних баллад. Над его головой прошелестел сдавленный голос моей подруги:

– Я говорила: место занято... Но Димки сегодня нет, можем подвинуться, – прошипела Марина.

– Опять опоздала? А зачёт на носу! – прогромыхал с кафедры наш препод Юрий Николаевич.

На меня с усмешкой пялились двести пар глаз однокурсников. А новенький пригладил светлые вихры и встал, пропуская меня на место рядом с ним. Мы оказались почти одного роста и на мгновение в узком пространстве встретились коленями. Я вдохнула его тёплый солоноватый запах и вздрогнула от пристального взгляда, который нагло задержался на моем лице.

Сосредоточенно поджав губы, я достала конспект. Новый сосед что-то начеркал в своей тетради и большой крепкой ладонью осторожно повернул ко мне послание: "Твоя кожа цвета кофе со сливками. Где ты так загорела?".

Моя рука, не подчиняясь возмущённому рассудку, под монотонный бубнёж Николаича написала в конспекте пару слов о маёвке на водохранилище в Академгородке. Наш "эпистолярный диалог", в который мой сосед подбрасывал, как угли в огонь, пикантные реплики, разгорался. Дальше следовало откровенное сравнение интимных деталей моего тела с телом фотомодели с обложки журнала, недавно привезённого его братом-моряком. "Там у неё...," гласили новые описания, "...такое же, как у тебя, узкое запястье и ямочка... возле ключицы".

Вспотевшими руками я судорожно поправила платье.

– ...особенно в горячем цеху! В горячем... – шумел у доски хриплый голос Николаича, тыкавшего скрученным рулоном ватмана в чертёж комбината фабрики-кухни.

Скосив глаза, я старалась разглядеть моего воздыхателя. Со стороны он казался спокойным и равнодушным, будто каменный истукан.

Потом я уловила очередную строчку в подвинутой ко мне тетради и, задыхаясь уже видела себя обнажённой на пылающем от солнца берегу водохранилища.

Николаич иногда произносил звук "ы" как "а". Это делало его речь круглой и обтекаемой. Закрепляя очередной чертёж, он кряхтел:

– Я патался, патался повесить вот так... – рулон Николаича, упирающийся в схемы на доске, показался мне огромным античным фаллосом.

В голове пульсировало мягкое, нараспев "а", и перед глазами танцевали фразы, коряво начерченные пылким незнакомцем.

Моё сердце, ускоряя бег, колотилось во всём теле, и жгучий комок лавиной рухнул от горла вниз к сжатым коленям! Оглушительный звонок в коридоре громко возвестил об окончании лекции...

В продолжение звонка из прошлого резкий гудок стоявшего сзади "мерседеса" вернул меня из ярких воспоминаний в реальность. Сворачивая на другую полосу, машины объезжали кусок свежеасфальтированной дороги. Ремонтники выставляли ограждающие тумбы. Один из рабочих, полуголый, с рельефным прессом, лукаво мне подмигнул. Его мускулистая смуглая спина блестела на солнце. Он снял каску и, взъерошив чёрные кудри, направился в строительный вагончик. Мысленно я следовала за ним.

"А в Канаде есть одно классное преимущество,– вспомнилось мне чириканье вездесущей Сони, – на женщину твоего возраста по полтора мужика. В России-то наоборот! Так что потребляй канадские радости..." Я впилась взглядом в обнаженный блестящий торс ремонтника. Да, если уж "потреблять" кого-то в дополнение к мужу, мелькнуло в моей гудящей от шипения кондиционера голове, то только такого: накачанного, потного и весёлого...

– Ну, чё твой суд? – лениво спросил Лёшка, как всегда пялясь в экран монитора.

Мой муж, недавно получивший отличную работу и раздувающий щёки от важности, никогда не замечал, что происходит у него под носом. Его тонкие пальцы танцевали по клавиатуре. Такими же привычными движениями программиста они иногда ночью сновали по моей груди, проползая ниже, медленно и скучно.

– Мам, дай карточку, пиццу закажем, – из комнаты показалась угловатая фигура нашего тринадцатилетнего сына.

– Зачем пиццу? Я же борщ сварила!

– Какой борщ? Мы ведь не в России...

Я выяснила, на какой день судебных заседаний попало моё дело, и, чтобы подготовить спасительную речь,  позвонила Анжело. Мы встретились в знойный полдень на патио "Старбакса". Анжело, шурша ледяной крошкой в картонном стакане, потягивал кофе-гляссе. От него веяло ягодным сиропом. С занудностью служителя закона "ангел" отчеканивал мне назидание о соблюдении дорожных правил, но наш разговор вдруг прервало настойчивое жужжание его мобильника. По коротким сдержанным фразам я поняла, что мой новый знакомый обсуждал служебные дела.

 Тоскливый взгляд и сжатые губы "ангела" говорили о явном нежелании со мной расстаться. После некоторого колебания он процедил, что на полчаса может взять меня с собой, если я пообещаю не мешать.

Сохраняя таинственное молчание, Анжело прихватил кофе и указал на чёрную машину. Не дожидаясь приглашения, я впорхнула в скромный потёртый "форд". Вскоре мы  подъехали к серому вэну, запаркованному в тени огромных деревьев.

 Внутри вэна едко пахло нагретой резиной и пылью. По полу змеились провода, под ногами хрустели пакеты с остатками чипсов. В полумраке салона я различила стол с громоздившимся на нём монитором и два стула.

Анжело включил монитор и усадил меня на стул, повернув спиной к экрану. Присев, я слушала и записывала его советы о поведении на суде. Вдруг мой "ангел", оборвав фразу, замолчал. Его глаза, следящие за изображением на мониторе, вспыхнули, как у ястреба, узревшего добычу. Я резко обернулась и по быстро меняющимся на экране картинкам мгновенно поняла, что вэн оборудован для слежки. Похоже, наблюдение велось за борделем. На экране две аппетитные "жрицы любви" изысканно обслуживали клиента. Смуглые тела женщин по очереди сливались с молодым рыхлым увальнем. Потом одна из них вынула из вазы пакетик с белым порошком...

Анжело энергично отпил кофе и начал быстро фиксировать записи. Он был слишком увлечён, чтобы обращать на меня внимание. Оказавшись свидетелем криминального сюжета, я, затаив дыхание, срослась со стулом. Откровенность живых картинок на экране добавила градус в душную коробку вэна. Я с трудом сдерживала рвущееся дыхание. Горячая щека Анжело была совсем рядом. Влажная мочка его уха белела напротив моих глаз, и я вдруг лизнула её, мягкую, солёную, пахнущую кофе с малиновым сиропом.

– You are crazy! – прошипел он, поворачивая ко мне пылающее лицо.

– Yes! – выдохнула я, ощупывая его крепкую спину.

Анжело пробормотал, что находится при исполнении, но, сжав мои загорелые плечи, не мог остановиться. От его прикосновений меня зазнобило и, вцепившись друг в друга, мы вырвались из нашей лёгкой одежды.

На затоптанный пол мягко упал висевший за монитором плед. Увлекая меня на тот пёстрый кусок ткани, Анжело шепнул, что мы не должны раскачивать вэн и шуметь. Эмоции, скованные запретами, вонзались моими ногтями в тугое липкое тело случайного любовника. Он вздрагивал, но молчал – видно полицейская академия учит терпеть боль. В какой-то момент я кинула взгляд на монитор. На экране бушевало извращённое порно. Эти сцены молниями ударили мне в голову, и я сжала Анжело внутри себя так, что глухой стон всё же прорвался сквозь его стиснутые зубы!

Наше жаркое сумасшествие закончилось так же непредсказуемо, как и началось.

Я поправляла растрёпанные волосы. Анжело вытер влажное лицо и, глянув на экран, бросил пару резких слов, что компромата на этот объект достаточно и пора вызывать группу захвата. Извиняясь, он торопил меня уйти, обещая позвонить... встретиться.

Застегивая бронежилет, "мой ангел" поспешно обнял меня, словно улетающую птицу. И я выскочила из тесной клетки вэна.

Вечером, щёлкая телевизионным пультом, я вдруг увидела репортаж , как доблестная канадская полиция раскрыла очередной наркопритон. К моему удивлению и восторгу с экрана, словно гламурная телезвезда, на меня смотрел Анжело в полицейском мундире, "при эполетах"! Он сухо и устало отвечал на вопросы журналиста.

Русское радио, постоянно включённое в мой первый год иммиграции, зазвучало голосом бесподобной Аллы "Ах, какой был мужчина, настоящий полковник..."

– Мам, а можно сегодня пиццу? – сын резко ворвался в мой, слившийся с экраном телевизора, взгляд – Я все уроки сделал!

"Как он похож на своего отца – всегда не во время!" – подумала я, вздохнув  – Да, можно пиццу. Сегодня двойную... Праздничную!